Пеликан

27 января 2006 года исполнилось 250 лет со дня рождения Вольфганга Амадея Моцарта, великого композитора, творчество которого – одна из вершин музыкальной культуры всего человечества.

Каждый великий творец проходит свой крестный путь – иногда при жизни, иногда после кончины, иногда, как Моцарт, и при жизни и после нее.

Моцарт прожил очень мало – всего 35 лет, трудных лет, наполненных испытаниями, лишениями и непрерывным горением творчества.

Родился в маленьком городке Зальцбурге, в семье музыканта. У него была сестра Анна-Мария, которую ласково называли Наннерль и любящая мать. С детства он много концертировал, объехав почти всю Западную Европу. С 17 лет служил придворным музыкантом Зальцбургского архиепископа, затем ушел со службы, поселился в Вене, против воли отца женился на талантливой оперной певице Констанции Вебер. Сначала его творчество в Вене пользовалось популярностью и приносило доход, но последние 4 года жизни он сильно бедствовал и ушел из жизни 5 декабря 1791 года от неизвестной болезни, которая породила много слухов.

Остановимся на некоторых гранях личности и творчества, которые обычно остаются незамеченными музыковедами и исследователями  искусства.

Детские годы. Семейное воспитание.

Детство Моцарта было необычным. Вундеркинд – «чудо-ребенок». Считается, что само это понятие возникло именно благодаря Моцарту – столь ярким и необычным было явление его на небосклоне европейской культуры 18 века. Он как бы привлек внимание общества к феномену ранней детской одаренности. Маленький Вольфганг сочетал в себе поразительную творческую мощь с поистине детским обаянием непосредственности. С 6 лет – гастроли по Европе, выступления для коронованных особ.

Он был как глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере европейских монархий. Рассказывают, когда титулованные слушатели хвалили его, он заглядывал им в глаза и спрашивал «Ты вправду меня любишь? Очень-очень любишь?». За забавными историями, за описанием его необычных способностей остается в тени тот великий труд, который сделал возможным это чудо.

И до и после него были  и есть немало вундеркиндов, ярко вспыхнувших в раннем детстве, получавших титул «второго Моцарта», но впоследствии ставших в лучшем случае талантливыми, а в худшем – посредственными представителями своей профессии.

Возможно, одна из причин феномена Моцарта в том воспитании, которое он получил. Его отцом был замечательный педагог и музыкант, не только сумевший вовремя распознать талант детей (старшая сестра Наннерль тоже выступала с братом), но и развить и укрепить этот талант. Он осознавал, что, как ни велика музыкальная одаренность его детей, без упорного, настойчивого труда серьезных результатов им не достигнуть.

    "Дети мои одарены таким талантом,- писал в одном из своих писем Леопольд Моцарт,- что, помимо родительского долга, я бы всем пожертвовал ради их воспитания. Каждая потерянная минута - потеряна навеки... Но вы знаете, что дети мои привыкли к работе. Если бы что-либо могло отвлечь их от работы - я бы умер с горя".  Он занимался с детьми не только игрой на скрипке, клавесине и органе (причем, часто по своим авторским методикам и собственного сочинения пособиям). Он давал им серьезную подготовку по всему комплексу музыкально-теоретических дисциплин – теории и истории музыки, гармонии и композиции. Даже на гастролях, а тем более дома, дети получали серьезное общее образование – история, география, математика, иностранные языки – благодаря отцу, Моцарт был всесторонне образованным человеком, любил читать, любил и умел учиться. Причем, и это очень важно,  Леопольд Моцарт умел сделать занятия не в тягость,  увлечь процессом получения  знаний.

Очень важна и атмосфера любви и гармонии в семье. Вольфганг любил своего отца. Редкий случай полной гармонии между учителем и учеником, отцом и сыном. Этот педагогический опыт не только недостаточно исследован, но и мало оценен. 

В семейной педагогике Моцартов  можно выделить следующие особенности:

·        Гармоничные взаимоотношения в семье.

·        Постоянная занятость, отсутствие праздности.

·        Чуткое внимание к индивидуальным особенностям.

·        Атмосфера творческого труда, устремление к Прекрасному

·        Отсутствие обособленности детей от взрослых (друзья отца стали впоследствии друзьями сына)

Нам знакомы эти особенности – так воспитывали своих сыновей Е.И. и Н.К. Рерихи.

Творчество.

Моцарт – автор около 700 произведений – 17 опер, 49 симфоний, 15 месс, десятки концертов для различных инструментов, более 100 квартетов, сотни небольших инструментальных и вокальных произведений. При этом ему приходилось и концертировать, проводить репетиции, иметь множество иных обязанностей. Удивительные свидетельства об особенностях творческого процесса оставила нам вдова Моцарта Констанция, которая вместе со своим вторым мужем датским дипломатом фон Ниссеном, была его первым биографом. По ее словам, Моцарт мысленно работал постоянно, чем бы ни занимался. Ему никогда не удавалось уйти от своих музыкальных мыслей. Музыка постоянно звучала в его голове. Он сочинял даже тогда, когда беседовал с друзьями, играл на бильярде.

«Сочиняя музыку, Моцарт редко подходил к инструменту. Он резко вскакивал с места и принимался вышагивать по комнате, отрешившись от окружающего. Затем  подходил ко мне, просил принести его заветную чернильницу и нотную бумагу и, как правило задавал вопрос по французски: «Дорогая женушка, будь добра, не расскажешь ли мне, о чем здесь говорили?» затем, сидя рядом со мной принимался быстро писать. При этом я обычно разговаривала с ним, но наша беседа совсем не мешала его занятию…»

Часто Моцарт сочинял до 2 часов ночи и поднимался в 4 утра, чтобы продолжить работу. Такое напряжение не могло рано или поздно сказаться на его организме.

О поразительной четкости музыкального мышления Моцарта свидетельствовали его импровизации. Один из близких друзей Моцарта аббат Штадлер рассказывал следующую историю:

« Когда Моцарт  импровизировал,  его воображение было настолько неистощимым, а музыкальные идеи настолько тщательно и точно разработаны, что, например, известный органист и композитор Альбрехтсбергер был вначале убежден: все сыгранное Моцартом — это сочинения, приготовленные им зара­нее.

Однажды вечером, когда собрались вместе аббат Штадлер, Моцарт и Альбрехтсбергер, последний попросил Моцарта сесть к инструменту и сыграть что-нибудь. Моцарт сразу согласился, но стал импровизи­ровать не на свою собственную тему, а попросил Альбрехтсбергера дать ему свою. Тот тут же наиграл тему, которую Моцарт, конечно, знать заранее не мог, и нарочно выбрал самый тривиальный мелодический рисунок, который только мог придти ему в голову. Гениальный композитор тут же ухватился за эту тему и разрабатывал ее около часа, придавая ей то форму фуги, то канона, переходя от простейшего к самому сложному контрапункту. Он играл до тех пор, пока восхищенный Альбрехтсбергер не вскочил, изумленно воскликнув: «Теперь я совершенно уверен, что ваша импровизация создается моментально, под влиянием быстротекущей мысли, и что вы полностью заслужи­ваете ту славу, которой обязаны своему чудесному таланту!».

А ведь слушая игру Альбрехтсбергера, выдающегося контрапунктиста и органиста своего времени, Бетхо­вен, уже зрелый мастер, заметил: «Теперь я понимаю, что по сравнению с вами не знаю ничего».

Все близко знавшие Моцарта отмечали его веселый, легкий нрав вопреки всем жизненным невзгодам. Вот как об этом писала Констанция:

«Моцарт всегда был таким веселым! Он обо­жал живопись, скульптуру, сам мог рисовать. Он обла­дал выдающимися талантами в любом виде искусства. Он всегда был в отличном настроении, его редко охва­тывала меланхолия. Это был просто ангел! Он очень любил природу, и если бы ее не любил, то вряд ли сде­лал бы то, что ему удалось сделать. Особенно он любил цветы. Обожал сельскую местность, деревен­ский пейзаж, был страстным почитателем всего пре­красного в природе. Он любил совершать маленькие экскурсии и проводил много времени за городом... У меня с ним не было ни одной ссоры. Он был настолько незлобив и добр по натуре, что ссориться с ним было просто невозможно... Однажды он признал­ся, что слишком счастлив, чтобы такое счастье могло длиться долго.»

И в то же время, когда речь шла об искусстве, его отличала высочайшая требовательность. Не случайно у него почти не было друзей среди музыкантов – его отзывы об их творчестве были нелицеприятны и всегда справедливы – а кому это нравится?

Столь же требователен он был и к исполнителям. Однажды он прямо в церкви кричал на музыкантов. На представлении своей оперы «Похищение из сераля» Моцарт заметил, что оркестранты стали играть слишком быстро. Он так разволновался, что громким голосом стал делать замечания музыкантам, не обращая внимания на присутствующих в зале.

Друзья.

У Моцарта было много приятелей, добрых знакомых – его общительность, веселый нрав, умение радоваться жизни привлекали людей.

Но настоящих друзей у него было немного.

Гайдн – великий композитор, по значению сопоставимый с Моцартом. Их связывало глубочайшее уважение и почти родственная привязанность, которым не мешала разница в возрасте. Моцарт называл Гайдна отцом и тот любил его как сына. «О, если бы только я мог объяснить всем неподражаемое искусство Моцарта, глубину и величие его чувств и уникальность музыкальных идей…» «Потомки и за 100 лет не обретут вновь такого таланта» - так писал Гайдн о своем молодом друге.

Менее известен еще один друг и отца и сына Моцартов – Франц Антон Месмер. Об этом человеке стоит сказать несколько слов.

Венский врач, меценат и образованный человек, Месмер был одним из тех, кто привлек внимание как ученых, так и широкой публики к явлению, которое он сам называл «животным магнетизмом», его последователи месмеризмом. Сейчас это явление исследуется наукой как биоэнергетические процессы в человеке и природе. О Месмере неоднократно упоминала  в своих произведениях Е.П. Блаватская. При жизни он был заклеймен титулом шарлатана – обычное дело для тех, кто прокладывает новые пути в познании. До сих пор его имя в истории науки незаслуженно замалчивается.

Когда Моцарту было 11 лет, его первую оперу отказались поставить в театре, т.к. завистники распустили слух, что отец Моцарта выдает свое сочинение за сочинение своего ребенка в корыстных целях. Тогда Месмер поставил оперу Моцарта в своем домашнем театре, оставшись таким образом не только в истории науки, но и в истории музыки.

В первые годы самостоятельной жизни в Вене Месмер поддерживал Моцарта. Месмер владел удивительным музыкальным инструментом – стеклянной гармоникой. Об особых свойствах подобных инструментов упоминается в Учении Живой Этики. Для этого инструмента и своего друга Моцарт написал несколько произведений.

Месмер использовал стеклянную гармонику в своих медицинских экспериментах, возможно впервые в Европе дипломированный врач проводил сеансы музыкотерапии.

Поистине – скажи мне, кто твой друг…

Масонское движение.

Особенно много друзей было у Моцарта среди масонов. Они поддерживали его в трудные времена материально и духовно, с ними Моцарт был откровенен, им был благодарен.

Моцарт был масоном. Музыковеды если и упоминают об этом факте, то как о мелочи, причуде гениального человека.

Моцарт был высокодуховным высоконравственным человеком. Масонство стало для него мировоззрением. Подобно другим выдающимся масонам 18 века – Гете, Гайдну, Лессингу, он видел в своем творчестве особый путь служения на благо человечества, а в философии масонов находил опору своим жизненным принципам.

Он вступил в ложу в 1784 году в возрасте 28 лет и занимал высокие ступени в духовной иерархии масонства. В период гонений на масонское и розенкрейцеровское  движение, связанное с революционными событиями во Франции, когда многие ложи были закрыты, он планировал открыть свою ложу.

Именно там, а не среди коллег-музыкантов искал и находил он единомышленников-друзей.

Величайшим памятником его убеждениям стала опера «Волшебная флейта».

Историки масонства считают, что опера создававшаяся в период гонений на масонов  в 1791 году, должна была популяризировать идеи масонства.

Опера создавалась по заказу и на либретто антрепренера Шиканедера – масона и друга Моцарта.

Эту оперу считают вершиной простоты и гармоничности оперного  искусства.

Гегель оставил о ней восторженные отзывы в «Эстетике»: «Царство ночи, королева, солнечное царство, мистерии, посвящения, мудрость, любовь, испытания, и притом некие общие места морали, которые великолепны в своей обыкновенности, все это, при глубине, чарующей сердечности и душевности музыки, расширяет и наполняет фантазию и согревает сердце», Бетховен считал ее лучшей оперой Моцарта, Гете сравнивал ее  со второй частью своего «Фауста» и сделал попытку написать ее продолжение.

В сюжете о приключениях влюбленных Памино и Тамины и их забавного спутника птицелова Папагено сокрыты глубокие философские идеи, восходящие к мистериям Древнего Египта. Вот лишь некоторые из них:

·        О существовании Великого Белого Братства.

·        О высших ценностях гармонии двух Начал.

·        О законах духовного Учительства и ученичества.

·        О неизбежных испытаниях на пути духовного ученичества.

·        О необходимости борьбы с низшими страстями в себе.

·        О конфликте между майей (иллюзией) материального мира и истинной, вечной жизнью духа.

 «Волшебная флейта» не единственное  произведение Моцарта, непосредственно связанное с идеями масонства.

Параллельно с «Волшебной флейтой» и Реквиемом, он создал Масонскую оду («Маленькую масонскую кантату»). Это произведение не упоминается среди самых значительных, но Моцарт считал его  одной из вершин своего творчества. ( надо помнить и то, что эти произведения были формой материальной помощи масонов нуждающемуся композитору.)

Реквием.

Одновременно со светлыми, жизнеутверждающими «Волшебной флейтой» и Масонской одой, а также героической оперой «Милосердие Тита» Моцарт сочинял Реквием, произведение, ставшее легендой не в последнюю очередь благодаря «Моцарту и Сальери» Пушкина. В этой истории немало загадочного.

Смерть композитора во время работы над заупокойной мессой была действительно странной. Вскоре после начала работы, в июле 1791 года Моцарт стал говорить, что он отравлен ядом Аква Тофана.

Работа над Реквиемом неоднократно прерывалась из-за сочинения других произведений. Констанция, жена Моцарта,  заметила, что как только Моцарт долгое время работал над Реквиемом, у него начинались тяжкие приступы тоски и резко ухудшалось здоровье. Но Моцарт был связан финансовыми обязательствами и вынужден был возвращаться к этому произведению.

Что именно происходило с  Моцартом, в чем была причина его болезни и почему ухудшение здоровья так очевидно было связано с работой над Реквиемом – загадка.

Имел ли Сальери какое-то отношение к этой истории – тоже тайна, ключ к которой возможно хранится в архивах Ватикана.

5 декабря 1791 года Моцарт ушел из жизни и был похоронен  на кладбище Св. Марка, в общей могиле. Считается, что это произошло из-за того, что Моцарт был очень беден в этот момент. Это не совсем так. На этом кладбище всех мирян хоронили в общих могилах и только для священнослужителей были надгробия. Возможно, это было связано с тем, что кладбище при церкви было очень маленьким – около 20  кв. м.

Оплачивали погребение люди не бедные – барон Ван Свитен, Сальери. Они выбрали кладбище находившееся на другом конце города в очень бедном районе. – почему? Ведь они сэкономили на себе,  провожая гроб с телом. Действительно ли они не дошли до кладбища и лишь поэтому  неизвестно в какую из могил было опущено тело? Слишком много вопросов.

Наследие.

Моцарт ушел из жизни, не закончив работу над Реквиемом. По его указаниям на основе его записей  эту работу выполнил Зюсмайер, ученик Моцарта.

Но недоброжелательство, преследовавшее Моцарта всю жизнь, не оставило его и после смерти. Вскоре стали появляться версии о том, что Реквием не принадлежит ему, тем более что Зюсмайер заявил, что он написал большую часть Реквиема.

Вновь и вновь его друзьям, среди которых были аббат Штадлер и второй муж Констанции  датский дипломат  фон Ниссен, опровергали эту информацию (ведь  Зюсмайер ни до, ни после Реквиема не смог написать ничего стоящего.)

Сразу после похорон известный нотный издатель Андре фон Оффенбах купил у вдовы Моцарта, находившейся в отчаянном финансовом положении, все неопубликованные рукописи (стопку, толщиной в полметра). Но вместо того, чтобы опубликовать их, он стал потихоньку продавать их богатым коллекционерам, делая достоянием широкой публики лишь незначительную часть наследия.

Можно ли быть уверенным, что никакие рукописи при этом не утрачены безвозвратно, что до сих пор в частных коллекциях не хранятся неопубликованные произведения?

Замечательный английский музыкант Винсент Новелло, посетивший Вену спустя 38 лет, был поражен равнодушием венцев к своему великому композитору. Во всей Вене не было ни памятника, ни памятного знака, спустя некоторое время был разрушен дом, в котором жил и умер Моцарт. Зато всевозможные анекдоты, слухи, грязные сплетни о жизни  и смерти его были очень популярны, дойдя и до нашего времени.

Казалось бы, теперь, когда величие его музыки признано всеми, положение должно измениться?

Прогуляйтесь по улицам Вены – рестораны, кафе, кондитерские «Моцарт», «Амадей», конфеты, пирожные «Моцарт» - неужели это дань уважения? (представьте себе конфеты «Чайковский», пирожное «Абай» – язык не поворачивается)

Великое творчество становится объектом эксплуатации массовой культуры.

Не хочется верить, что мы дойдем до этого. Хотя в Алма-Ате есть ресторан «Амадеус» и всем памятен скандал, связанный с постановкой в Большом театре оперы Десятникова – Сорокина «Дети Розенталя», в которой на сцене храма российской культуры пятеро великих композиторов в т.ч. и Моцарт изображены бомжами, живущими на вокзале.

В одном из своих интервью Мстислав Ростропович сказал следующее:

«Каждая религия имеет своего Бога - символ, идеал, к которому люди стремятся. Стремятся уподобить свою жизнь, свой характер этому идеалу - будь то Христос, Будда или Аллах. Наше вечное стремление - быть достойными тех, кому мы поклоняемся. Для меня Большой театр - тот же храм, где есть свои русские боги. Мусоргский, Чайковский, Прокофьев, Римский-Корсаков, Шостакович. Вот они, мои боги. И я им поклоняюсь. Приходя в Большой театр, я чувствую: их дух живет здесь... И делать из этих композиторов клонированных животных? Поселять их на вокзалах, как в опере Десятникова - Сорокина? Мне это не по душе, я не могу с этим согласиться. Потому что это те гениальные творцы, которым Большой театр обязан своим существованием и той красотой, которая из этого театра лучится к людям, как от солнца. А показывать, что эти лучи идут не столько из недр солнца, сколько из грязи, - мне кажется, это - ошибка. Нельзя опошлять. Нельзя, например, балет "Ромео и Джульетта" ставить так, будто Джульетта - девочка легкого поведения с базара или вокзала. Нельзя!

Я не знаю, почему в мобильных телефонах должны звучать мелодии Моцарта. Я считаю это хулиганством. А как же "авторские права" Моцарта и всех остальных, кого нещадно уродуют мобильными (дебильными!) звонками? А у них, у великих композиторов, спросили? Я так говорю, потому что скоро я их всех увижу. Да-да... И вот когда я их ТАМ встречу, они скажут мне: "Неужели ты не мог как-то повлиять, остановить эти издевательства над красотой, которую мы дали людям?"

Хочется задать этот вопрос себе – все ли каждый из нас сделал, чтобы умаление, поругание великих обликов не отравляло души людей?